Порой бывает так: казалось бы, элементарные вещи, факты, лежащие на поверхности, так юридически мудрено переплетают, что из этой «западни» и не выбраться.

71-летняя инвалид с детства 3 группы, неслышащая Ираида Власова в прошлом году обратилась в управление Пенсионного фонда России Советского района Казани с заявлением о переводе ее с трудовой пенсии на пенсию по потере кормильца. Отец Ираиды Кирилловны был участником Великой Отечественной войны, и новый пенсионный статус женщины давал бы некоторое повышение материального вспоможения и льготы. Для получения пенсии по потере кормильца во внимание берется один факт: что отец-фронтовик в свое время содержал свою несовершеннолетнюю дочь – инвалида с детства. И если документы участника войны никто не ставил под сомнения, то со вторым моментом – что Ираида инвалид с малолетнего возраста – вышла большая путаница. В результате в удовлетворении просьбы о переводе на пенсию по потере кормильца Власовой отказали, мотивируя это тем, что она получила справку об инвалидности с детства после достижения 18 лет, уже имея при этом стаж работы.
Но позвольте! Фактически девочка страдала глухотой с детства, училась в двух разных – Волгоградской и Семеновской – школах для глухих и слабослышащих детей (на этот счет она представила в управление Пенсионного фонда справки), содержалась отцом-фронтовиком.
Об этом – что девочка находилась на иждивении у Власова Кирилла Наумовича 1910 года рождения – есть даже судебное решение.
Тут нелишним будет еще уточнить, что по законодательству СССР вообще не было такого понятия, как ребенок-инвалид: оно появилось после принятия Федерального закона «О социальной защите инвалидов в РФ» и последующих законодательных актов. В те времена до 16-летнего возраста освидетельствование ВТЭК детям не проводилось, ведь при установлении инвалидности бралась во внимание способность или неспособность к труду, а не медицинский аспект. Чтобы получать соответствующее государственное обеспечение, документ о том, что ребенок имеет стойкие патологии, оформляли в лечебно-профилактическом учреждении.
По логике сотрудников Пенсионного фонда выходит, что подросток должен был сидеть сложа руки, ни в коем случае не работать. Иначе – какой же, дескать, ты иждивенец? Но ведь до поступления на работу, все «сознательное» детство Власова содержалась отцом!
Я сам в середине 80-х годов прошлого века в 16 лет устроился картонажником на одно из предприятий Казани, и стаж дал мне возможность с минимальной пенсии в 35 рублей повысить ее почти в два раза. Активистка Всероссийского общества глухих Татьяна Нужина тоже до 22-летнего возраста работала в двух местах, приобрела стаж, который требовался для оформления пенсии, а после, как и я, оформила инвалидность с детства. В чем проблема-то?
По нынешнему законодательству причина «инвалидность с детства» может быть установлена инвалиду в любом возрасте, в том числе и при наличии у него длительного стажа трудовой деятельности. Единственным основанием для установления этой причины инвалидности является наличие подтвержденного – документально или клинически – ограничения жизнедеятельности у освидетельствуемого лица в возрасте до 18 лет. Все это у Власовой есть, нет только понимания у сотрудников Пенсионного фонда.
Видимо, Ираиде Кирилловне придется искать правды в вышестоящем органе или суде.
Владимир ГАРАНИН